Отделение этнографии Императорского Русского географического общества возникло одновременно с появлением самого Общества — в 1845 году. Его заслуга - сохранение богатейшего материала о культуре и истории народов России. В свой 175-летний юбилей Этнографическая комиссия, наследница Отделения, продолжает объединять людей и сохранять традиции. К предстоящему съезду РГО об итогах последних пяти лет мы поговорили с председателем Комиссии, научным руководителем Института этнологии и антропологии им. Н.Н. Миклухо-Маклая Российской академии наук Валерием Тишковым.
— Валерий Александрович, расскажите, пожалуйста, когда восстановили Этнографическую комиссию РГО и кто в неё входит?
— Этнографическую комиссию восстановили весной 2011 года. За это время в ней сложился сильный состав учёных-этнологов. Среди них также есть краеведы, культурологи, фольклористы. Одно из свидетельств высокого уровня членов комиссии — это получение за последние пять лет тремя её членами Государственных премий Российской Федерации в области науки. Академик Наумкин получил премию за исследования истории культуры народов арабского Востока, а член-корреспондент Головнев — за исследование истории культуры народов российской Арктики.
18s.jpg
— До революции Этнографическая комиссия изучала малые коренные народы, традиции и быт многочисленных народностей. Сейчас, вроде бы, всё про всех известно. Чем вы занимаетесь?
— Приоритетных направлений деятельности нет. У нас вся Россия в поле зрения. Иногда есть интерес и за пределами нашей страны, особенно если речь идёт о диаспорах, о так называемом Русском мире — русскоязычных зарубежных соотечественниках. Возможности комиссии достаточно скромные. Мы получаем ежегодно два-три гранта в рамках грантовой поддержки РГО. Но в целом отношение со стороны Общества и Попечительского Совета к нам доброжелательное. Мы были одними из активных участников Фестиваля РГО, в основу которого легло знакомство с культурами народов России, — их одеждой, жилищами, ремёслами, духовными традициями.
30_-_kopiya.jpg
— Когда Общество только создали, практически все экспедиции были этнографическими: собирали костюмы, фольклор, создавали карты. А что изучают современные этнографы?
— Ранние академические экспедиции отличались комплексностью, этнография воспринималась как часть географии: собирались в равной степени сведения и о фауне, и о флоре, и о населении. Не было понятия "этнограф", а было понятие "антрополог".
Сейчас не найти такого места, где бы проживало сообщество, неизученное и неописанное. Совсем непознанных мест фактически на земном шаре не существует. Но антропологи-этнологи продолжают возвращаться к изучению разных человеческих сообществ, в том числе и чтобы сравнить данные своих исследований с результатами, которые были получены 100, 50 или 30 лет назад. Современная "антропология и этнология" (именно так называется ныне самостоятельное направление подготовки в вузах страны) занимается не только сбором исчезающих артефактов и экзотических традиций и нравов. Она занимается также изучением социально-культурных трансформаций, в том числе культурных новаций и культурно-сложных сообществ. Сегодняшняя новация — завтрашняя традиция. Так что мы динамично подходим к понятию "культура". Например, культурные антропологи часто смотрят на то, как старые обычаи, практики, устои сочетаются с современной жизнью.
36_-_kopiya.jpg
Многие этнографические экспедиции идут через академические организации. Есть гранты Российского фонда фундаментальных исследований, институты планируют полевые исследования, есть индивидуальные исследователи: фольклористы и лингвисты, изучающие языки, которые находятся под угрозой исчезновения.
— Кстати, про языки: то, что они исчезают, это трагедия или норма? Стоит ли их спасать?
— Лет 15 назад ЮНЕСКО создала энциклопедию исчезающих языков, в которой предсказала, что пройдёт полвека и от 5-7 тысяч языков останется малая часть, а остальные — вымрут. Жизнь говорит, что языки удивительным образом сохраняются, даже если носителей остаётся всего несколько сотен: вспомните исследователей конца XIX века, которые писали, что пройдёт 10-20 лет и языка кетов, эвенков и чукчей не останется…
sever.jpg
Важны политика государства и общества, роль науки, а также поведение самих носителей языка. В 1980-е годы я посещал гавайские общины. Тогда никто на гавайском языке не говорил, а спустя 20 лет приехал — население говорит на гавайском, учебники появились. Есть такое понятие "ревитализация" — возрождение языка за счёт усилий лингвистов, фольклористов, этнографов. К тому же, среди молодого поколения есть интерес к малым родным языкам. Это очень позитивная тенденция. Современная наука считает, что родных языков может быть ни один, а два, т.е. речь идёт о полностью двуязычных людях. Так, очень многие представители народов Поволжья ещё в XIX веке перешли на русский язык, для них он в той же степени родной, что и язык их национальности. Дети, родившиеся в смешанных браках, свободно говорят на двух языках. Например, представители северокавказских народов, которые замечательно говорят и по-карачаевски, и по-чеченски, и по-русски. Двуязычие становится очень распространённым.
— А насколько важна в сохранении языков роль государства?
— Очень важна. За весь ХХ век на территории бывшего Советского Союза благодаря политике государства, усилиям носителей языка, отношению общества и науки не исчез ни один язык, кроме одного из вариантов эскимосского языка жителей ликвидированного посёлка Сиреники.
markin_artem_-_buddiiskii_ritual_-_2017_-_351107.jpg
Проблемой языков малых народов надо заниматься. Если не способствовать сохранению языка, передачи его новому поколению, он может исчезнуть. Но в то же время надо признать право на свободный "языковой переход" — право человека на добровольную языковую ассимиляцию, на выбор языка-кормильца, более "обещающего" языка с точки зрения жизненных возможностей.
— Как считаете, РГО делает достаточно для сохранения культур малых народов? Может быть, надо по-другому подойти к этой проблеме: издавать аудиокниги, создавать программы на разных языках и выпускать их на федеральных каналах?
— Интерес к этнокультурной мозаике нашей страны возрастает, в том числе благодаря усилиям РГО. Проводятся фестивали, общероссийский этнографический диктант, наряду с географическим диктантом. Недавно под моей редакцией вышло учебное пособие для начальной школы "Дорогой дружбы", которое рассказывает младшим школьникам о многообразии традиций народов. Последние наши исследования показывают, что сегодня есть большой интерес к этнокухне, этномоде, вообще, "этно" поднимается с низового уровня на общенациональный, страновой, и даже глобальный. Трудно представить успех сербского режиссёра Кустурицы без использования цыганского, балканского этнографического компонента. И в российском кинематографе, и в литературе "этно" включается очень мощно. Неверно относить "этно" к низшему уровню культуры. Без этнического компонента не было бы и значительной части современной музыки, начиная с джаза. Посмотрите на поп-культуру: если бы исполнители на Евровидении не включали этнокомпонент, то не было бы такого интереса и успеха. Глобальная, страновая и этническая культуры находятся сегодня во взаимно обогащающем диалоге.
Можно быть довольным, как в стране развивается интерес к этнокультурному многообразию. Но не в меньшей степени нужно заботиться о сохранении российской идентичности, осознании, что мы — один российский народ и общего среди россиян не меньше, а больше, чем различий. Единство и многообразие — формула, по которой мы стараемся жить и в науке, и общественной нашей жизни.
— На Ваш взгляд, какую роль играет фольклор в современном обществе?
— Сейчас много фольклорных фестивалей, я иногда с опаской отношусь к ним. Они не всегда устраивают и представителей самих народов: всё хотят свести к экзотике, чтобы развивать экономически ориентированный этнотуризм (наподобие бушменов в Африке). Этнокоммерциализация низводит носителей культуры до уровня живых экспонатов, и я к этому отношусь с настороженностью. Я с равным уважением отношусь к современной жизни, современным новациям и к этнографической старине.
krasnoshchekov_sergey_-_alhalalalay_-_2020_-_489394.jpg
— Как филолог не могу не спросить: в советское время во всех магазинах продавали сказки народов СССР, на которых мы росли. Сейчас ничего подобного нет. Может быть, необходимы новые книги сказок?
— В регионах — Дагестане, Татарстане, Бурятии, Якутии и на Чукотке — довольно много таких книг, просто до магазинов по стране они не всегда доходят. Может, вы и правы, и нужно создать виртуальную библиотеку, сделать единый портал силами нашей комиссии и РГО. Собрать то, что уже есть, тем более современные методы оцифровки это позволяют. Вполне можно сделать этнобиблиотеку, ей бы пользовались тысячи людей. То же самое можно сделать с видео: смотрите, как возрос интерес к виртуальному туризму на фоне пандемии. У нас немало сделано документальных зарисовок, примеров выдающегося этнографического, антропологического кино. Я за то, чтобы наша комиссия и РГО в целом стали центром, который собрал бы всё богатство.
523048.jpg
Знаю, что Пьер Броше, создатель этнографичеких фильмов и передач, путешественник и энтузиаст, будет снимать фильмы о народах России. Собирается снять около десятка фильмов. И всё же первичная цель — собрать, распространить и сделать доступным.
— Представьте, что вашей комиссии будут давать неограниченное количество средств на проекты, которые можно реализовать с помощью РГО?
— Я против (смеётся). За гранты нужно отвечать. Но если бы удалось увеличить число грантов в 3-4 раза, то мы бы больше поддерживали фольклорные исследования, исследования языков, этнотуризм, издательскую деятельность, выпуск этнографических фильмов.
— Какими Вы видите следующие 5 лет работы вашей комиссии в рамках РГО? Какие бы векторы обозначили?
- В 2021 году состоится XIV конгресс антропологов и этнологов в Томске. Мы планируем там заседание комиссии, и будем обсуждать перспективы нашей работы. Надо посмотреть, что можно сделать по части архивов: у нас много ценных документов и уникальных материалов картографических, эпистолярных, и современных форм визуализации и трансляции культурного и этнографического материала, помимо книг. Но книгу я бы тоже не списывал. Книга остаётся важнейшей формой фиксации культуры, её трансляции и изучения. Всё же без книг нам не обойтись.
— Какие книги, из числа недавно выпущенных, наиболее значительные?
— Производителем фундаментальной академической литературы по этнографии народов России являются академические институты, в том числе Институт этнологии и антропологии имени Миклухо-Маклая. Институт издал 35 томов серии "Народы и культуры". Сейчас мы завершаем эту серию — скоро должны выйти тома по народам Сибири и Дальнего Востока, об адыгах (черкесах), ногайцах и казахах. Думаем над тем, чтобы все эти книги разместить в интернете.
Есть и другие замечательные книги, посвящённые народам и отдельным формам культуры, например, православным традициям. Изданы фундаментальные труды в российских республиках: в Казани, Уфе, Элисте, Петрозаводске, Якутске, Улан-Удэ. Очень богатые издания выпускают музеи: Кунсткамера, Российский этнографический музей. Литературы много. Посмотрите энциклопедию "Народы и религии мира", позже издали "Атлас религий и культур России". Есть энциклопедия "Народы России" под моей редакцией. Эти справочные издания доступны и в интернете.
— Если говорить о современном обществе, на что Вы как председатель Этнографической комиссии РГО обращаете внимание?
— В российском интернете этноматериала гораздо больше, чем мы предполагаем. Низовая инициатива интересна. Возможно, нужны конкурсы. Есть этнографический диктант, Фестиваль РГО, но можно и ещё что-то сделать, особенно на региональном уровне. Сегодня интересны направления народных видов спорта, этнической кухни и моды, есть крупные праздники, вроде сабантуя или якутского праздника Ысыах, на которые съезжаются представители других народов из разных регионов. Такие вещи я поддерживаю, особенно на Северном Кавказе, где этнический "изоляционизм" больше чувствуется, чем, скажем, в Поволжье и Сибири. Кросс-этнические мероприятия и проекты позволяют сделать границы между республиканскими образованиями, а значит, и между народами, более проницаемыми.
— Молодёжи понятно, чем занимается метеоролог, геолог, картограф. Но вот этнограф… Достаточно ли специалистов, которые перенимают Ваш опыт?
— Преподавание и подготовка профессиональных этнографов — это проблема: в ряде вузов закрылись кафедры этнологии. Для нашей страны профессиональных антропологов и этнологов мало, нужно в 5-10 раз больше. У нас есть профильные кафедры в РГГУ, МГУ, СПбГУ, ещё в 5-7 университетах. А вот, к примеру, в Дагестане нет кафедры этнологии в университете, а Дагестан — это уникальное средоточие разных народов и языков. Так можно утратить традицию российской и советской этнографии.
Интерес нужно стимулировать, поднимать престиж. Есть страны, в которых в штаты посольств обязательно включается антрополог-этнолог: дипломаты меняются каждые 3-5 лет, только успевает узнать народ той или иной страны и уезжает, а профессиональный учёный знает страну, какие народы живут, на каких языках говорят, какие религии исповедуют. В посольствах США во многих странах есть такие специалисты. Кроме того, это бизнес: в крупных корпорациях и международных деловых организациях, например, во Всемирном банке, есть антропологи, которые изучают культурно ориентированные аспекты бизнеса и хозяйственной активности. Нельзя крупной корпорации приезжать в тундру, тайгу или амазонскую сельву осваивать ресурсы и не иметь представления о том, кто там живёт. Проложили дорогу, перекрыли плотиной реку, сделали водохранилище — надо понимать, какой ущерб нанесен тем, кто там веками жил, пас оленей или же что-то добывал в тропических лесах. Современные международные бизнесы довольно строго ориентированы на учёт культурных особенностей.
Этнографическая комиссия РГО с большим трудом пробивает закон об этнологической экспертизе, но на федеральном уровне он так и не принят — аборигенам нельзя получать компенсации за нанесённый им ущерб, соучаствовать в освоении ресурсов, иметь от этого некоторые дивиденды. Я путешествовал по канадской Арктике во время освоения нефтегазовых ресурсов в районе реки Маккензи и моря Бофорта. Помню, как всё было продумано, и какие споры возникали с местными жителями вплоть до судебных исков из-за протечки или других экологических нарушений. У нас в Норильске выпустили 30 тысяч тонн нефти в тундру, ни одного иска со стороны аборигена нет, потому что нет законных правовых основ. И при добыче ресурсов, и при развитии любой промышленности должен быть учёт культурных особенностей. Профессиональные антропологи и этнографы, чьими услугами обычно пользуются общины, крайне нужны нашей стране. У нас же это не развито в должной мере, но на ошибках учатся, я надеюсь.
— Как РГО поощряет специалистов в области этнографии?
— По инициативе Комиссии РГО восстановлена Золотая медаль имени Н.Н. Миклухо-Маклая. Кандидатуры, которых мы выдвигали и которые были приняты, очень ярко прозвучали: Майкл Хоппэл (Венгрия), специалист по шаманизму, Ула Йохансен (Германия), "бабушка немецкой этнологии", Даниил Тумаркин (Россия), специалист по Океании, Сергей Арутюнов (Россия), исследователь народов Арктики, Японии, Индии.
4_3_-_kopiya.jpg
Комиссия поддерживает выпуск серии этнографических альбомов, которые вводят в оборот, открывают неизвестные до этого фото- и видеоматериалы. Последний альбом — огромный архив академика Дмитрия Анучина. Перед этим были ещё три издания. Это очень важно с просветительской точки зрения.
Вообще, задача комиссии — просветительская. Мы пропагандируем знания о стране, о многообразии российского народа. Поддерживаем производство фильмов по этнографии. С нашей поддержкой вышли замечательные фильмы "Книга тундры" и "Книга моря" Алексея Вахрушева, фильм Ивана Головнева об Арсеньеве.
Я очень доволен деятельностью нашей комиссии, но хотелось бы, чтобы было больше ярких, запоминающихся событий.
Беседовала Наталья Мозилова