Поезд жизни Михаила Пришвина: почему знаменитый писатель так любил железную дорогу

Михаил Пришвин любил путешествовать на поезде. Фото: Игорь Цыбульский, участник фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"
Михаил Пришвин любил путешествовать на поезде. Фото: Игорь Цыбульский, участник фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"

"Мир идёт туда или это естественным путём (восемьдесят лет!) я иду, и мне кажется, как на поезде, в окошко, будто мир бежит". Он путешествовал всю жизнь — пешком, по воде, на автомобиле. Но железная дорога и поезда были для него особенными. 4 февраля 1873 года родился Михаил Пришвин, прекрасный писатель и отчаянный путешественник.

Где живёт Жар-птица

Окончив в 1902 году Лейпцигский университет по специальности "инженер-землеустроитель", поначалу Пришвин стал агрономом. Но в 1906 году вышел первый рассказ писателя "Сашок", после чего он "бросил служебную карьеру и пешком, без гроша в кармане, с одним дешёвеньким ружьём ушёл на север, чтобы записывать народные сказы и речь".

01_inga_smirnova_zapolyarnaya_vesna-559277_pomore.jpg

В Поморье Пришвин возвращался неоднократно. Фото: Инга Смирнова, участница фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"
В Поморье Пришвин возвращался неоднократно. Фото: Инга Смирнова, участница фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"

Он ехал сначала на поезде, потом на пароходе "Павел", который чуть не лишился котла, пытаясь на Ладожском озере обогнать другое судно. Потом — пешком и на перекладных писатель всё дальше углублялся "из центра умственной жизни нашей родины <…> в такие дебри, где люди занимаются охотой, рыбной ловлей, верят в колдунов, в лесовую и водяную нечистую силу, сообщаются пешком по едва заметным тропинкам, освещаются лучиной, — словом, живут почти что первобытной жизнью". Путешествуя по Выговскому краю — так писатель называл традиционное Поморье, — он собрал 38 народных сказок и написал первую книгу очерков "В краю непуганых птиц", за которую получил награду Русского географического общества — Малую серебряную медаль.

В следующем, 1907 году РГО поручило Пришвину вновь отправиться на Север записывать памятники русского фольклора. Добравшись до Архангельска по рекам Сухоне и Северной Двине, писатель решился выйти в открытое море: "…я познакомился с одним моряком, который увлёк меня своими рассказами, и я отправился с ним на рыбацком судне по Северному Ледовитому океану. Недели две мы блуждали с ним на рыбацком судне где-то за Каниным Носом и приехали на Мурман. Здесь я поселился в одном рыбацком становище и занимался ловлей рыбы в океане. Наконец, отсюда на пароходе, я уехал в Норвегию и вокруг Скандинавского полуострова поплыл домой".

01_anna_akimenko_belomore-405888_beloe_more.jpg

Он даже жил в рыбацком становище. Белое море. Фото: Анна Акименко, участница фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"
Он даже жил в рыбацком становище. Белое море. Фото: Анна Акименко, участница фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"

Затем последовали и другие путешествия: по Карелии и Норвегии, по Крыму и Кавказу, по Уралу и Дальнему Востоку... "Утром какое блаженство проснуться в поезде, мчащемся на юг по земле, в которую вглядываешься каждую весну с неослабевающим вниманием", — писал Пришвин, направляясь в Крым в 1913 году. В его записках тут и там встречаются описания мелькающих за окном пейзажей.

"Узловая... Заря привечернее стадо, гуси белые на лугу... подсолнухи... Тени от подсолнухов, от копен... от телеграфных столбов, от куч досок по сторонам дороги... красный мостик на каменных столбах в поле... серебрятся осоки на солнце", — выхватывает взгляд писателя за окном поезда, мчащегося из Павлодара в Каркаралинск.

"Этой ночью мы проехали невидимый Байкал. Тут есть горячие ключи, и в –50 градусов зеленеет зимой трава, и на тёплом месте шаман сидит", — отмечает путешественник по пути на Дальний Восток.

02_r112_o3_288-76_kbzhd_foto_nauchnyy_arhiv_rgo.jpg

Кругобайкальская железная дорога. Фото: Научный архив РГО
Кругобайкальская железная дорога. Фото: Научный архив РГО

"Возвращаясь, видел ту же цепь, но не ярко, сильно отражённую, Эльбрус скоро остался назади за горой, а вершина двуглавая Казбека исчезла только у переезда в Нальчике через полотно железной дороги", — заносит Пришвин в блокнот наблюдения, направляясь на Кавказ.

Каждая мимолётная картинка становилась кусочком мозаики. Пусть сама поездка по железной дороге в книге не появлялась, собранные в ней впечатления добавляли красок произведению. А некоторые прямо на ходу превращались в волшебные сказки — например, о Жар-птице.

"Мы ехали из Новгорода в Гатчину и в Тосне долго дожидались поезда. Ночь и станция, на диване спит мой мальчик, и мы возле него дремлем... Утром на рассвете бодрость радостная... глубокие снега. И вот что-то мелькнуло... Что-то золотое? Вот опять мелькнуло. Это солнце восходит... Мчит золотое, мчит за поездом. Это жар-птица летит! сказал я мальчику. <…> А он так серьёзно смотрел и не улыбнулся. Она живёт в этом лесу? спросил мальчик. Да, в лесу. Мальчик верил этому, и все, улыбаясь, смотрели на него. А жар-птица всё летела и летела за лесом, и всё светлее и светлее крупная звезда..."

Михаил Пришвин, "Жар-птица"

03_kniga_velikiy_put_vidy_sibiri_102_krasnoyarsk.jpg

Пришвин объехал всю Россию от Крыма до Сибири. Фото: wiki.nashtransport.ru/из книги «Великий путь». Виды Сибири и Великой Сибирской железной дороги
Пришвин объехал всю Россию от Крыма до Сибири. Фото: wiki.nashtransport.ru/из книги «Великий путь». Виды Сибири и Великой Сибирской железной дороги

Дорожные встречи

Железная дорога — это не только возможность попасть в новые места и живописные виды из окна. В вагоне всегда было множество попутчиков, привлекавших внимание Пришвина своей самобытностью, порой — даривших новые словечки, которые писатель мог использовать в своих произведениях. Как-то, перебирая возможные названия для книги, он остановился на слове "заворошка". Профессор иностранной литературы, услышавший этот вариант заголовка, начал его отговаривать — больно непонятно звучало.

"Дома, полузакрыв глаза, я стал припоминать: где, от кого услыхал я это слово. Я из Петербурга ехал по железной дороге в 1905 году. Почтовый чиновник, старый, плешивый, подсел ко мне. <…> Он очень волновался. <…>

Без пяти двенадцать. Сказано: ровно в двенадцать часов начинается.

Что? спросил я.

Заворошка, прошептал чиновник и посмотрел на меня, как испуганная старуха.

Тут поезд остановился, чиновник вышел, и больше я его не встречал".

Михаил Пришвин, из дневников

В дневниках писатель описывает своих соседей по купе. Нотариус, называющий петербуржцами всех, севших в поезд в Петербурге, откуда бы родом они ни были. Священник, знакомый с большинством попутчиков. Толстяк, выпивающий одну рюмку перцовки за другой. Старая дева, возмущённая тем, что оказалась в одном купе с мужчинами. Некоторых писатель только вскользь упоминает, с другими ведёт беседы на самые разные темы, за третьими наблюдает.

"Самый счастливый человек в нашем вагонном обществе бельгийский геолог, старик 80-ти лет, открывший нам золотоносный Алдан. Он счастлив, потому что в свои 80 лет он ясными глазами может смотреть часами в окно и с большим интересом читать историю земли", — записывает Пришвин по дороге на Дальний Восток.

04_dmitriy_podkopaev_4_skaly-515360_dalniy_vostok.jpg

Путешествуя на Дальний Восток, Пришвин общался с самыми разными людьми и даже пережил романтическое приключение. Фото: Дмитрий Подкопаев, участник фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"
Путешествуя на Дальний Восток, Пришвин общался с самыми разными людьми и даже пережил романтическое приключение. Фото: Дмитрий Подкопаев, участник фотоконкурса РГО "Самая красивая страна"

Иногда за время поездки разворачивался целый романтический сюжет — с задушевными беседами, взаимным смущением, обидами, ревностью. По пути в Казахстан писатель познакомился с сероглазой девушкой, которую называл не иначе как "она". В дневнике он вспоминал, как подшучивал над ней, рассказывал легенды, выпросил её адрес во Владивостоке. Она хотела позаимствовать у него книжку, он у неё — соль, хотя мать барышни предупредила, что брать соль нельзя, это к ссоре. Они и впрямь поссорились: он, рассердившись, начал флиртовать с другой, она ответила на это презрением и молчанием. "Я не простился с ней. В Челябинске захожу, провожаю батюшку, она сидит в вагоне. Она удивилась, она даже встала и говорит: "Вы зачем здесь?" Бледная-бледная. "Еду во Владивосток". Не верит. "Да, еду". На площадке: "Кому же писать, Марье Моревне? Как хотите". Она уходит. Поезд стоит целый час, но она не показывается. Мы не простились. Мы никогда не увидимся. Я забыл проститься с Врангелем, со студентом, мы забыли все друг друга. Потом вспомним, расскажем: где-то виделись, но как сон".

"Сколько в ней всего пробежит…"

Воспоминания о своей первой любви, случившейся задолго до того, как Пришвин ушёл в литературу, он тоже записывал в вагоне. В дневниках Пришвина под стук колёс проходит не только его личная история, но и история страны. В 1944 году он наблюдал типичную ситуацию военных лет: "На электричке ехал в детском вагоне, вошли слепые, один играл на гармошке, другой пел о том, как на Западном фронте геройской смертью погиб молодой человек и как дома плакала его мать. Все женщины в вагоне плакали, видно было насквозь, как много в стране страданий и горя, так много, что, глядя на плачущих, даёшь себе обет как можно осторожней обращаться с людьми на улице, в трамваях: почти каждая женщина сосуд страданий и горя".

prishvin.jpg

Михаил Пришвин. Фото: wikipedia.org
Михаил Пришвин. Фото: wikipedia.org

Именно с движением поезда Пришвин сравнивал революцию, отмечая, что она "движется линейно", в отличие от цикличного ритма жизни, где за рассветом следует закат. Образ поезда он использовал, рассуждая о времени: "…ничего не зная в политике и дипломатии, чувствуешь себя современным. Мне только надо дождаться своего срока, чтобы схватиться за ручку времени, привеситься к её поезду и помчаться".

Железную дорогу Пришвин использовал как мерило прогресса и цивилизованной жизни: "в глуши, за сорок вёрст от железной дороги", "за тысячу вёрст от железной дороги". В другом дневнике писатель сохранил разговор с неким Михаилом Евстигнеевичем об изменениях в торговле с течением времени: "Все прежнее пало с проведением железной дороги и банков", — сетовал его собеседник.

Писатель сравнивал с идущим вперёд составом и творческий процесс, и освоение мира ребёнком, и мечту, которая, по его мнению, похожа на поезд в Сибири. Описывая сюжет второй книги своей — "Кащеевой цепи", он говорил о минуте слабости героя, Алпатова: "готов уже окончательно исчезнуть под поездом".

05_img_8835.jpg

Фото: пресс-служба РГО/Анна Юргенсон
Фото: пресс-служба РГО/Анна Юргенсон

Даже крутящиеся колёса вагона наводили на философские размышления: "Так сколько же раз обернётся колесо от Москвы до Владивостока? Диаметр колеса приблизительно известен, и от Москвы туда — девять тысяч километров, — вот задача на сон грядущий, чтобы, считая до утомления, отделываться от наплывающих мыслей и, не докончив трудного счёта, уснуть. <…> А то вот раз было: всё стихло, вероятно поезд остановился на какой-то неведомой станции. Слышится очень знакомый и мне всегда почему-то приятный звук. Это дорожный смазчик проходит и постукивает по колёсам, спрашивая их о здоровье: "Живы ли, голубчики, здоровы ли?" — "О-ох!" — жалобно стонут колёса. И вот их опять пускают, и опять вопрос в голове: сколько раз обернутся колеса? И потом к своей голове: сколько в ней всего пробежит!"

Ольга Ладыгина